Однажды теплым весенним днем 1866 года одна женщина вышла из дома сразу после позднего завтрака и медленно пошла по дорожке, которая вела от дома вниз. Когда-то этот дом построил ее дед, для ее бабушки, южанки. Та терпеть не могла то старое здание, что помнило еще Марию Тюдор и в котором раньше жили предки мужа. Дед, судя по всему, любил жену. 

Впрочем, почтенное старое здание и не думали забрасывать. Теперь там был хороший теплый коровник и маслобойня. А дом, от дверей которого сейчас медленно шла вниз его хозяйка, стоял на небольшом холме и окна его смотрели на юг, в длинную долину меж шотландских гор, и в те дни - как сегодня - когда солнце прогоняло туман, дорогу можно было различить вперед мили на четыре. Без очков, конечно, было бы видно хуже, но очки она в то утро не забыла. Она увидела всадника  - хоть, конечно и не с четырех миль - но издалека.

Арабелла пошарила рукой в карманах рабочего фартука - нет, это садовые ножницы, это фунтик с семенами фенхеля… Да что ж такое, третий день забываю про них, давно пора посадить… А, вот. Письмо от кузена Джеймса. Не то, чтобы полноценное письмо. Записка.

Трудно сказать, почему она так ждала приезда этого человека. По всем законам общества им с кузеном не полагалось быть слишком близкими друг другу. Сын ее тети, старшей сестры отца, был почти на двадцать лет старше и гораздо менее состоятелен, чем она сама. Когда-то среди родни ходили разговоры о том, чтобы выдать ее за Джеймса замуж - ну ничего, что двоюродные, зато капитал останется в семье… К счастью, кузен относился к этим идеям не менее скептически, чем она сама, и в присутствии посторонних демонстративно называл ее сестричкой.
Потом он долго - действительно долго - служил. Вернулся майором, очень мало разбогатев на службе. Совершенно по этому поводу не страдал, жил то в маленькой холостяцкой квартирке в Эдинбурге, то в замке своего родственника по отцовской линии, то у нее в гостях. К ее большому облегчению, те сплетницы, что за прошедшие годы не перемерли от старости, потеряли к персоне майора всяческий интерес. Джентльмену уже пятьдесят, что тут может быть скандального. Два года назад он уплыл, едва прислав такую же лаконичную записку, куда-то в Южную Америку, вместе со своим неугомонным родственником. Из Южной Америки прислал толстенную квадратную шаль индейской работы. Из Австралии - письмо чуть подлиннее, и золотое кольцо с незнакомым переливчатым драгоценным камнем. Два месяца назад приехал в гости с приобретенным где-то в путешествии приятелем. Арабелла была приятно удивлена, пообщавшись с новым другом кузена. В кои-то веки это не был такой же молчаливый, как сам Джеймс, седоусый служака, интересующийся только оружием и выпивкой, а ее ровесник. Но удивительнее всего была не его широкая веселая улыбка, которая освещала любое место, где этот человек находился. Конечно, рядом со сдержанным даже по шотландским меркам майором неожиданными казались его вечные шутки и его манера радоваться каждому новому знакомому, не делая исключений для детей или прислуги. Но больше всего потряс Арабеллу тот неподдельный интерес, с которым Джейми - как называл его майор - отнесся к ее личным увлечениям.
- Почему вы не опубликуете статью об этом? - ошеломленно спросил он, перелистывая третий подряд альбом с ее зарисовками.
- Какую еще статью? - хмуро переспросил Джеймс, раскуривая свою сигару прямо в гостиной.
- Я хорошо представляю себе, как трудоемка работа ботаника-классификатора. А сама идея подобрать растения в группы не по размерам или родственным свойствам, а по зонам произрастания? Но про каждое сделать сквозные ссылки на реестр? По-моему, никто еще не проделывал такого! Арабелла, но вы же серьезный ученый.
- Она, прежде всего, девица.
- Почему это “прежде всего”? - возмутился француз.
- Потому что к ее работе могли бы еще отнестись снисходительно, если бы это неприличное для дворянки занятие одобрял муж. Причем желательно, чтобы это был такой муж, одобрение которого никто бы не осмелился оспорить, - медленно, с расстановкой объяснил майор.
- Возмутительно!
- Во Франции дамы публикуют научные стаьи в серьезных журналах?
Джейми гневно засопел, нахмурился.
- Я ни разу не замечал настолько выраженного научного интереса и такой преданности ему у француженок!
- А вы смотрели? - не выдержала Арабелла. Эрмине, которая сидела с детьми у стола в другом конце комнаты, тихо прыснула. Арабелла готова была бы поклясться, что Джейми не расслышал этого. А вот кузен приподнял бровь и едва заметно ухмыльнулся.

Джейми очаровал детей еще больше, чем ее саму. Днем он показывал им какие-то землемерные приемы, так что Робин с вытаращенными от усердия глазами десять раз обежал всю усадьбу, считая вслух шаги, а потом к вящей радости Эрмине перемножал свои шаги - отдельно в британскую систему мер, отдельно в континентальную, метрическую. Джеймс, впервые на ее памяти, хохотал вслух, когда в метрической системе усадьба оказалась больше в длину, а в британской - в ширину. Джейми и Робин приуныли… но ненадолго, и уже час спустя устанавливали подзорную трубу на балконе с расчетом посмотреть вечером на Юпитер и какие-то звезды, которые приятель ее кузена раньше не видел, поскольку никогда так далеко на север не забирался.
Бриджит с ее маленькими ножками за Робином и французом не поспевала, но доверчиво брала его за палец, когда тот гулял с Эрмине по саду и расспрашивал о том, как давно та покинула la belle France и каково уроженке Руана переживать шотландские зимы. Арабелла поймала себя на том, что прислушивается к быстрому порханию французской речи с неясной тревогой, несколько раз вздохнула, мысленно отругала себя. Вечером Эрмине, уложив детей, заглянула к ней в комнату.
- Как тебе Жак? - спросила француженка.
- Тебе, я смотрю, понравился?
- О. Очень понравился. Очень. Такой… Удивительный дурачок, - неподдельная нежность в голосе Эрмине заставила Арабеллу изумленно посмотреть в ее сторону. Эрмине улыбалась и качала головой.
- Ну, скажешь, дурачок. - возразила Арабелла. - Джеймс говорит, он настоящий ученый.
- Вот именно. Такой же, как ты. Тоже, наверняка, теряет очки забытыми на лбу. Невозможная прелесть.
Арабелла расхохоталась и кинула в Эрмине подушкой.

И вот сейчас она шла навстречу кузену, который ехал к ней один. Что за серьезный разговор? Почему так безотлагательно, ведь они собирались всего-то месяц спустя встретиться в Эдинбурге?...
Впрочем, до встречи еще добрых полчаса. Зная характер Джеймса, Арабелла была уверена, что тот не будет мучать коня и на дороге в гору замедлит рысь, а то и вовсе спешится и поведет животное в поводу. Она спрятала письмо обратно в карман фартука и склонилась над клумбой. Пачкать руки землей не стоило, а вот посмотреть, как перезимовали капризные гладиолусы и каллы… Да, укрыть их на зиму лапником сработало. Старые прадедовские фокусы.
Она увлеклась, разглядывая плотно скрученные в острые рулончики ярко-зеленые стебли. У разных сортов проростки разного оттенка. Надо будет зарисовать. Вообще, наверное, нужно сделать отдельный альбом с разными бутонами и ростками - как упаковано маленькое растение, как именно оно разворачивает себя, наполняясь соками и солнцем. У разных видов ростки выглядят совершенно по-разному, хотя, казалось бы, задача-то одна и та же…
Она услышала цокот копыт по гравию дорожки совсем рядом с собой.
- Кажется, ты напрочь забыла о том, что вышла меня встречать, - сказал Джеймс, обнял ее свободной рукой и поцеловал в щеку. Как все-таки хорошо, когда нет нужды выдерживать весь этот невыносимый политес и строить из себя девицу на выданье даже в обществе старшего брата. Арабелла улыбнулась и потерлась виском о суконный рукав возле плеча. Дорого бы она дала за то, чтобы Джеймс был ее родным братом. Сам бы распоряжался оставшимся от родителей и дедов состоянием. Сам защищал бы от несносных претендентов на руку, сердце, дом и капитал. Но надо радоваться и тому, что имеешь. А человек, с которым у тебя есть понимание - это совсем не так мало, как могло бы показаться.
- Давай я поставлю Топтуна в стойло и пройдемся, - продолжил он.
Она опять не стала отвечать.
Джеймс пошел в сторону конюшни, но навстречу ему уже бежал грум. Короткий разговор, юноша повел коня чистить и ставить на отдых, а майор вернулся к кузине и взял ее за руку. Повернул ладонью вверх.
- Умудрилась не испачкаться? Не узнаю тебя, дорогая.
- Ну Джеймс!
- Бери меня под руку и пойдем сходим до реки. Разговор действительно очень серьезный.
Арабелла оглянулась на дом. Эрмине и дети гуляют на склоне, и их видно. Что за разговор такой, что нужно скрыть даже от шотландской прислуги?

Они шли молча. Арабелла не видела смысла торопить майора - когда решит, что пора, тогда и скажет. Он в задумчивости посвистывал и щурился, разглядывая склон высокого холма на той стороне долины.
- Вот что, сестричка, - наконец сказал он, - дипломатично тут не зайдешь ни с какого бока. Но сначала я скажу, что стало причиной.
- Что? - серьезно переспросила она.
- Интеллидженс сервис.
Она поняла и прижала ладонь ко рту.
- Да, - мрачно кивнул майор.
- Джейми?
- Ну еще бы. Да всю эту нашу экспедицию и так наблюдали с известным неодобрением, хотя она и была вся из себя личный каприз молодой жены Эдуарда. А теперь, когда Джейми застрял в Шотландии, нам дали понять, что… В общем, что всем этим шотландско-континентальным шашням пора положить конец.
- Чем я могу помочь? - спросила она, помедлив.
- Можешь. Теперь постарайся дослушать меня, не дав мне пощечину после первой же фразы. Тебе захочется.
Она нахмурилась, но кивнула.
- Выходи за Джейми замуж, - сказал Джеймс.

Она даже не шевельнулась, стояла молча. Майор внимательно смотрел на кузину, - долго - потом кивнул.
- Хорошо, что я тебя предупредил! Нет, Арабелла, я не предполагаю и не прошу, чтобы ты вступила в настоящий брак.
- Но…
- Ты и так состоишь в браке, - твердо сказал майор и перевел взгляд назад, в сторону дома, где слышались веселые взвизгивания Бриджит и лай собаки Робина.
- А ему это зачем? - хмуро спросила Арабелла.
- Из-за меня, - просто ответил майор.
Она открыла рот, моргнула, еще моргнула и с писком бросилась ему на шею.
- Джеймс!
- Что? - сказал он почти взволнованным голосом.
- Джеймс, Джеймс!!
- Ну перестань. Да, сестра, мы с тобой два сапога пара. Эти французы… - он фыркнул, - я думал, что уже слишком стар для всего этого, но…
- А вы не можете уехать во Францию?
- Можем, - совсем другим тоном ответил он, - но это дорога в один конец. Я не хочу покинуть Шотландию навсегда.
Она тяжело вздохнула.
- Я готова подумать и взвесить риски.
- Эдуард порекомендовал толкового поверенного, который сможет составить контракт так, чтобы твои деньги и недвижимость остались полностью под твоим контролем, а Эрмине и ваши воспитанники остались твоими наследниками. То есть я осторожно повыяснял, существует достаточно судебных прецедентов, в которых такой контракт был решающим аргументом, это работающая и вполне законная практика.
- По крайней мере часть года нам придется жить вместе.
- Ну, я надеюсь, что в это “нам” буду включен и я, - спокойно согласился майор.
- А, то есть теперь ты будешь жить у меня чаще? - она улыбнулась.
- Стоп. Так ты согласна?
- Я изучаю вопрос и в том числе составляю список того, что лично я буду с этого иметь. Джейми будет заниматься с детьми, это неизбежно…
- Так и я буду.
- Чему доброму ты можешь научить мальчика, кроме стрельбы и верховой езды?
- Ну, и это немало, - пожал плечами майор.
Она фыркнула.

Они шли вниз, к горной речке, и молчали. Арабелла размышляла. Майор спокойно ждал. Весенняя талая вода шумела меж камней.
- Как… Как ты понял? - спросила она.
- Это было на дереве, - ответил он не задумываясь.
- Где?
- На дереве. Сверху оно горело, в него ударила молния. Снизу, в воде, плавали какие-то твари, вроде аллигаторов, я точно не скажу, Джейми лучше меня разбирается.
Арабелла хотела засмеяться, но поняла, что тон кузена был совершенно не шутливым. Скорее всего, так оно все и было. Дерево стояло в воде, сверху горело… Снизу лезли… Ну допустим крокодилы. Пожалуй, в менее впечатляющих декорациях Джеймс бы справился с эмоциями по поводу французской улыбки.
- И?
- С нами был мальчик. Он обжег руку, неловко дернулся, начал падать, Джейми бросил свою ветку и подхватил его, с размаху перекинул мне.
- И упал?
- Да нет, ну ты же знаешь ребят Эдуарда, вытащили. И вот я держу на весу Роберта, руки заняты, а сам смотрю, как этот… как он падает и ничего не могу сделать. Ну, когда его затащили обратно на ветку, я уже отдышался. И думаю, ну, майор, ну ты пропал.
Арабелла искоса посмотрела на кузена.
- Я бы не стала любопытничать, не стой вопрос для меня самым серьезным образом. Но мне надо очень хорошо понимать, в чью руку я передаю свою жизнь. Контракт контрактом, но муж может очень испортить жизнь жены даже не со зла, а просто по небрежности или рассеянности.
- Вот с этим, боюсь, ты совершенно права. С чем - с чем, а с рассеянностью за ним не задержится. Думаю, что с него станется и перепутать церковь, куда нужно прийти жениться.
- Но ты по крайней мере, будешь свидетелем, чтобы все проконтролировать?
- Ну и Эрмине должна стоять с тобой рядом, иначе совсем не по-божески, - задумчиво сказал майор и вдруг поднял бровь. В переводе на мимику обычного человека это означало, что собственные слова его сильно насмешили.
- Что Господь связал, не человеку развязывать, - твердо ответила Арабелла, - даже если этот человек в рясе!
- Или в платье судьи, - мрачно подтвердил майор..
Шотландка кивнула, спокойно посмотрела на кузена.
- Не исключаю, что тебе тоже придется жениться на Эрмине.
- Если мы сможем этого избежать, то было бы неплохо. Один и тот же фокус слишком близко, нас раскусят. А позиция компаньонки, к счастью, пока совершенно обычная. Вам в этом смысле проще.
- В одном из немногих смыслов, - уточнила она.
- Да.
С холма задул холодный ветер, Арабелла поправила легкие светлые кудряшки, выбившиеся из прически.
- Как мы будем реагировать на вопросы, почему нет детей? Вообще, особенно если ты говоришь, что англичане присматриваются к вам, понадобится что-то большее, чем свадьба, чтобы их успокоить. А на общие комнаты я не соглашусь ни под каким видом.
- Он и сам не согласится, - ответил майор, - ммм… Подожди. Дай подумать. Видишь ли, это не моя тайна и мне надо сообразить, насколько я имею право ее рассказать, даже в нашем нынешнем раскладе.
Арабелла спокойно ждала, пока майор обдумает, что сказать. Ждать пришлось долго.
- Когда мы были в Новой Зеландии, то попали в большую беду. Почти всех, кроме Джейми и Роберта, схватили каннибалы и нам грозили самые неприятные перспективы. Особенно с учетом того, что нас было семеро, а пуль у меня в револьвере оставалось только шесть. Как мы выбрались, это отдельная история, а вот у Джейми вышло в некотором смысле еще хуже. Он был один, он был безоружен и один из каннибалов решил его присвоить.
- В каком смысле?
- Во всех, кроме пищевого. Не будем вдаваться в подробности, они более чем нерадостные, но важно вот что. Дикари покрыли Джейми всего рисунками, символизирующими принадлежность этому… Я хотел вернуться в Новую Зеландию и убить этого человека, но наш знакомый оттуда почти сразу написал, что его вскоре и так прикончили. Они там дерутся не переставая меж собой, я удивляюсь вообще, как мы там хоть кого-то застали… Я вот зачем тебе это рассказываю. Думаю, Джейми расскажет тебе или перерисует пару самых заметных картинок, чтобы ты могла их…эээ... просплетничать.
- Ха! - сказала она и ухмыльнулась, - какая коварная идея. Но… Не знаю, насколько это будет натурально. Ну, в моем исполнении.
- Да, это надо обдумать сразу с нескольких сторон. Он.. Он плохо перенес эту историю. Очень плохо. Фактически… - майор вздохнул, - только благодаря тому, что он совсем сошел с нарезки, я вообще понял, что мои… чувства… не односторонни.
- Не представляю себе.
- А ты точно хочешь это представлять?
- В перспективе того, на что я подписываюсь - я должна, - пожала она плечами. Майор хмуро посмотрел на кузину. Помолчал.
- Представь себе уважающую себя женщину, которую похитил, три дня продержал у себя насильник, и покрыл все ее тело несмываемыми следами своего… присутствия. И ей надо вернуться к прежней жизни, разговаривать с друзьями… Быть рядом с кем-то, кто… Ну, небезразличен.
- Я бы умерла, - сказала Арабелла.
- У нас было дело, которое нельзя было бросить. Люди, которые от нас зависели. Он держался.
- А теперь?
- Теперь я не спускаю с него глаз. И нет, я не отпущу его одного на континент. Но разумеется, будь ситуация менее острой, я бы, скорее всего, воздержался впутывать тебя в это дело.
Она покачала головой, думая. Хмыкнула.
- Как ты добился того, что он снова улыбается?
Майор пожал плечами.
- Понятия не имею. Как-то. Надеюсь, это будет получаться и дальше.

- Хорошо, - сказала она, - я принимаю ваше предложение, майор.

. 

Заключение

Работы Арабеллы Паганель по эмбриологии растений по сей день используются в биологии. Но больше она известна не как соавтор мужа в изданном им образцовом географическом описании Гебридских и Оркнейских островов, и не как первопроходица концепции горных природных зон. Имя Арабеллы Паганель, консультанта и соавтора серии книг о приключениях крошки-пикси Биргитт и ее верного дрозда, написанного ее родственницей Эрминой Мак-Наббс, известно каждому ребенку, умеющему читать по-английски или по французски. Именно благодаря этим книгам ни один из вас не перепутает рыжик с поганкой, а чернику - с вороньим глазом. Биргитт и ее дрозд стали вашими друзьями наравне с Алисой и ее дронтом, Нильсом и его гусем и когда у вас самих будут дети, то, скорее всего, в их шкафу тоже будут стоять книжки с именем Арабеллы Паганель.

В связи с тем, что капитан Р. ФицСимс погиб в 1884 году в Египте, единственной наследницей супругов Паганель стала их воспитанница, Бриджит ФицСимс, в супружестве леди Дермотт.

ПРУФЫ: (страницы не указываю, источник всем очевиден, проверяется на раз-два).

* “Это был мужчина пятидесяти лет с правильными, спокойными чертами лица, дисциплинированный; он слыл за человека с прекрасным, ровным характером: скромный, молчаливый, мирный и добродушный, всегда готовый пойти, куда его посылают, всегда во всем согласный, никогда не спорящий, не теряющий хладнокровия. Он одинаково спокойно подымался как по лестнице в свою спальню, так и на откос обстреливаемой траншеи: не волнуясь, не выходя из себя даже от взрыва бомбы. Вероятно, ему суждено было умереть, так и не найдя случая разгневаться. Майор Мак-Наббс не только проявлял храбрость на полях сражений и обладал обычной для военных физической мощью, свойственной людям большой мускульной силы, но, что было гораздо важнее, у него было нравственное мужество, сила духа. Его единственной слабостью был неумеренный шотландский патриотизм. Он был чистокровным сыном горной Шотландии и упорно придерживался всех обычаев своей “родины. Поэтому его никогда не соблазняла служба в английской армии, и свой морской чин он получил в 42-м полку горной гвардии, командный состав которого пополнялся исключительно шотландскими дворянами.”

**
“Но как это ни странно, на этот раз словоохотливый ученый был очень скуп на слова. Он, такой любитель рассказывать, отвечал теперь друзьям неясно и уклончиво.
"Подменили моего Паганеля", — подумал Мак-Наббс.”

***
После убийства Кара-Тете Паганель, как и Роберт, воспользовался суматохой и ускользнул из "па". Но ему не так повезло, как юному Гранту, он угодил в другое становище маорийцев. Вождем этого племени был человек высокого роста, с умным лицом, более развитой, чем его воины. Он правильно говорил по-английски и приветствовал географа, потершись носом о нос.
Вначале Паганель не знал, пленник он или нет, но вскоре, заметив, что вождь любезно, но все же неотступно следует за ним, понял, как обстоит дело.
Вождь этот, по имени Хихи, что значит "луч солнца", отнюдь не был злым человеком. Видимо, очки и подзорная труба географа ставили на недосягаемую высоту Паганеля, и Хихи решил привязать его к себе — не только хорошим обращением, но и крепкими веревками из формиума, особенно на ночь.
Так длилось трое долгих суток. На вопрос, хорошо или плохо обращались с ним в этот промежуток времени, географ ответил: "И да и нет", не вдаваясь в дальнейшие подробности.
***
Действительно, ученый после своих героических подвигов стал знаменитостью. Его рассеянность производила фурор в светском обществе Шотландии. Географа буквально разрывали на части, и он не поспевал бывать всюду, куда его приглашали.
Как раз в это время одна милейшая тридцатилетняя девица, не кто иная, как двоюродная сестра майора Мак-Наббса, особа несколько эксцентричная, но добрая и еще довольно красивая, влюбилась в чудака-географа и предложила ему руку и сердце. В руке этой был миллион, но это обстоятельство обходили молчанием.
…
Посредником между этими двумя сердцами, созданными друг для друга, явился майор.
…
Между Мак-Наббсом и Арабеллой произошел короткий разговор.

Через две недели в Малькольмском замке с большой пышностью отпраздновали свадьбу Жака Паганеля и мисс Арабеллы. Жених был великолепен, но все же застегнут на все пуговицы, невеста — восхитительна.
И тайна Паганеля так и осталась бы навсегда погребенной, если бы майор не поделился этой тайной с Гленарваном, а тот не рассказал бы о ней Элен, а Элен в свою очередь не шепнула бы об этом миссис Манглс. Одним словом, когда тайна дошла до ушей миссис Олбинет, — эта тайна получила огласку.
Паганель во время своего трехдневного пребывания у маорийцев был подвергнут татуировке — он был татуирован с ног до головы. На груди у него красовалась геральдическая птица киви с распростертыми крыльями, клевавшая его сердце.
Только этот эпизод причинял Паганелю большое горе. Он никогда не мог простить новозеландцам татуировки, и она была причиной того, что он, несмотря на многочисленные приглашения, так и не вернулся в родную Францию, хотя сильно тосковал о ней.

**** Имя Жак (Jacques) происходит от латинского Jacobus и соответствует шотландским именам Hamish, Jamie(Scottish) и Seumas(Scottish Gaelic). Автор не думает, что майор был настолько уж горцем, чтобы звать Паганеля по-гэльски.